Князь мира сего - Страница 56

Носатый почесал спину и отхлебнул пива с таким видом, словно он сам сопровождал Сталина в рай.

– Ну, значится, как только Иосиф Виссарионыч, отец-то наш родной, окочурился, так сразу он на ишака. Это поскольку ему теперь машина не полагается. Ну и конечно, он в голом виде, поскольку на том свете одежки не требуется. Торопится, ишака пятками колотит. Но осел, он, конечно, не человек и плетется себе потихонечку. Подъезжает товарищ Сталин к адским вратам, кулаком тарабанит – открывайте, мол, почетному гостю! Выскакивает дежурный черт – но теперь уж в форме МВД. И хвостом он уже не крутит и даже не здоровкается. Сразу хвать он Иоську за загривок и пихает его. Но теперь уже не в ту дверку, что налево, а в ту, что направо.

Рассказчик сделал паузу, полез в карман за кисетом, оторвал кусок газеты и скрутил цигарку.

– Ну а потом что?

– Ну а потом попал бедный Иоська в самое пекло. Там его, раба Божьего, как полагается, сразу на вилы и для начала в котел со смолой. Это для дезинфекции. Поварили его там, как яичко, минут пять. А потом поддели черпаком и усаживают грешным задом на горячую сковородочку. А рядом Троцкий поджаривается. Иоська визжит, отбивается:

«Эх! Малэнький ошибка получается!»

Троцкий спрашивает:

«Чито ви орете?»

Сталин ему: «Мнэ нужна налэва, а оны мэнэ направа!»

А Троцкий усмехается: «Налево это у них агитпункт, красный уголок. Это они, сволочи, у советской власти научились».

Рядом мрачный дядя в калошах на босу ногу сосредоточенно болтал пиво в кружке и ворчал:

– Не пиво, а сплошная вода. По простым дням они на бочку пива вливают ведро воды. А сегодня по случаю праздника, видно, дна вкатили.

– Везде, брат, обман, – добродушно утешил его случайный сосед, по виду веселый неудачник, смахивающий на Чарли Чаплина.

– А ты знаешь, почему пиво такое теплое? – продолжал мрачный. – Это сын его в задней комнате специально на примусе подогревают. Чтоб пены побольше было. А потом тебе эту пену продают.

– Так вся наша жизнь – пена, – покачал головой веселый неудачник.

Мрачный дядя мрачно заключил:

– В наше время одним жуликам хорошо живется. Недавно арестовали одного заведующего пивной. Знаешь, сколько у пего под матрасом денег нашли? Полмиллиона! Это он на пене заработал. Да не сумел, дундук, спрятать. Теперь сидит в тюряге.

– Тюрьма – это как университет, – сказал весело неудачник. – Я в этом университете пять лет отсидел.

– А за что?

– За политическую безграмотность. Следователь мне так и сказал: «Иди, дурак, поучись уму-разуму».

– А за что именно?

– За обрез.

– О-о, я когда в партизанах был, так тоже из обреза постреливал…

– Не-ет, это не тот обрез. Я, понимаешь, уродился с маленьким таким дефектиком. Кончик не открывается.

– Какой кончик?

– Ну, какой – самый главный. А когда подошло мне время жениться, тут я и забеспокоился: как же мне женихаться, если женилка не работает. Пошел я к доктору. А тот и говорит: «Это у вас чепуха. Просто фимозис, то есть незалупа. Мы это сейчас…» Не успел я оглянуться, как он чик-чирик и обрезал меня.

– Э-э-э, – сказал мрачный, – так вот почему они все обрезанные…

– А я после этой операции так обрадовался, что теперь женихаться могу, что хожу, показываю всем свой обрез и говорю: «Эх, смотрите, путевка в жизнь! Как новенький партбилет!» – Веселый неудачник тяжело вздохнул: – А потом забрали меня в НКВД. А следователь, товарищ Катценельсон, мне и говорит: «Ну, гражданин Кузнецов, покажи-ка твой партбилет». И сразу пришивает мне 5 лет за антисемитизм. Это он намекает, что после революции обрез был вроде партбилета. А я ему и говорю: «Извините, какой же я антисемит, ежели я сам еврей? Просто после революции мои родители переменили фамилию с Гольдшмидт на Кузнецов. И не обрезали меня вовремя тоже из-за этой революции». Ах так, говорит товарищ Катценельсон, – так ты еще против революции агитируешь?! Выбирай: 10 лет за контрреволюцию или 5 лет за антисемитизм, я подумал-подумал и, выбрал антисемитизм. А потом в тот же лагерь и мой следователь попал – товарищ Катценельсон. Ему дали 15 лет не то за сионизм, не то за семитизм. А начальник лагеря меня вызывает и как специалиста по антисемитизму спрашивает:

«Послушай, коли вы теперь оба тут сидите, скажи, в чем разница между семитизмом и антисемитизмом?» Я и говорю: «Так вы же сами видите: за одно дают 5 лет, а за другое – 15 лет».

По другую сторону стола расположилась компания людей с некоторой претензией на интеллигентность, что не мешало им, однако, ругаться, как биндюжникам. Пили они ерша, то есть пиво, смешанное с водкой. Интеллигент в очках и засаленной фетровой шляпе, что в московской пивной является вызывающим признаком интеллигентности, рассуждал о высоких материях:

– В свое время товарищ Ленин писал, что когда мы построим коммунизм, то деньги будут не нужны. Поскольку каждый будет заходить в открытый магазин и брать все бесплатно. А золото станет ну как мусор. Тогда отовсюду соберут все золото и, идя навстречу нуждам трудящихся, построят на Красной площади из этого золота общественный нужник. И такой величины, чтобы этот золотой сортир соответствовал величию нашей коммунистической эпохи – сразу на тыщу человек.

– Неужто Ленин так и прописал? – усомнился второй интеллигент, в пальто с воротником из собачьего меха.

– Факт! – сказала шляпа, – Только Сталин это потом вычеркнул.

– Вот бандюга, – сказал собачий воротник. – Золота пожалел.

– Причем Ленин обязательно хотел, чтобы этот золотой сортир был самый культурный в мире, – развивал свою идею интеллигент в шляпе. – Чтобы в этом сортире трудящиеся не торопились, как при капитализме, а культурно отдыхали. Чтобы заодно кино посмотреть или музыку послушать.